Свет. Испытание Добром? - Страница 127

127

– Зато пополнили бы силы жезла, – проворчал Легивар. В душе он был согласен со светлым альвом, но ему отчаянно захотелось кого-нибудь угробить. Он всегда бывал зол, когда не удавалось выспаться ночью.

– А разве они не пропустят нас, как пропустили те, первые? – спросил Мельхиор.

Он так вжился в роль еретика, что совершенно потерял страх перед стражами: с какой стати? Кто они такие, эти ифийцы? Простые наемники. А он – целый хейлиг, в белой рясе, ученый, да еще и с яйцом! Пусть только попробуют задержать, не пропустить!

– Они разбудят своих хозяев, и те быстро разберутся, кто мы такие, – сказал ланцтрегер мрачно. – Давайте лучше обойдем храм и посмотрим, нельзя ли проникнуть в него с задов.

Силониец поморщился:

– А ты не мог сказать – «с обратной стороны»?

– Нет. «С задов» – колоритнее звучит.

Проникли. Именно «с задов». Хотя они, «зады», тоже охранялись, причем неусыпно. Могучий наемник прохаживался перед низким сводчатым проемом в храмовой стене и, как говорят в казармах, «бдил». Семиаренс Элленгаалль выпустил стрелу в его левый глаз. Все-таки пролилась кровь в священной земле. «Пусть это будет лишь мой грех», – почти беззвучно, чтобы услышать могли только боги, прошептал светлый альв. Тело убитого спрятали в кустах.

В храме было очень светло благодаря огромному множеству маленьких окошек-щелей, с улицы совсем незаметных между потеками. Наружные стены строения имели искристо-матовую, будто бы даже бархатистую поверхность цвета хорошо промытого речного песка, изнутри же они сияли зимней, с голубым отливом белизной. Наплывы их казались мгновенно застывшими на морозе струями воды, хотя на ощупь были приятно-прохладными, но не ледяными и состояли, пожалуй, из стекла или какого-то похожего материала, известного древним, но ныне позабытого.

Винтовая лестница с оплывшими ступенями и неудобным, не на людей рассчитанным шагом змеилась вокруг стройной колонны, казавшейся огромной сосулькой, воткнутой в землю широким концом. Конструкция выглядела такой воздушной и хрупкой, такой ненадежной, что страшно было ступить. Но с каждой новой ступенью колдовской артефакт в руке хейлига разгорался все ярче, и они бежали, минуя пролет за пролетом, пока не оказались на самом верху. К этому моменту путеводное яйцо сияло так ослепительно, что на него пришлось накинуть тряпицу – больно было смотреть.

По сравнению с неземным великолепием нижних уровней помещение, в котором они оказались, можно было назвать скромным: гладкие белые стены, белый пол, в потолке – большое круглое окно, точно под ним – золотой столб с поперечной перекладиной. Под столом – набитая соломой плетеная корзина, абсолютно лишняя среди изысканной окружающей белизны. А на столбе…

На столбе, как на насесте, – нечто крупное, все в жемчужно-сером оперении…

– АЙ! АЙ! – мелодично пискнуло нечто и стыдливо прикрыло нежное девичье личико птичьим крылом.

– Дева Небесная! – благоговейно пролепетал хейлиг Мельхиор и повалился ниц.

Черный Легивар за шкирку поднял его на ноги. Одернул строго:

– Не кощунствуй! Нет здесь никаких Дев. Это всего лишь одна из светлых тварей, населяющих дивный Регендал! У них даже имя есть, только я позабыл. Да ты лучше меня должен знать!

– Фи! Тварь – грубое слово! Я Фелица! – обиженно пискнуло из-под крыла.

– Ах, простите, любезная фройляйн Фелица! – Йорген сдернул с головы черную отцову шляпу и галантно раскланялся, подумав при этом: раз эта тварь несет яйца – а судя по всему, этим занимается именно она, – так не уместнее ли было бы обращение «фрау»? Но сказанного, как и сделанного, не воротишь. – Йорген фон Раух, ланцтрегер Эрцхольм, к вашим услугам!

Конечно, до Дитмара ему было далеко, но кое-какому обхождению с дамами он от брата все-таки научился. Птица опустила крыло, взглянула благосклонно, по-куриному склонив голову набок.

– А ты милый! – мелодично прозвенела она. – Подойди и поцелуй меня!

Вот вам и пожалуйста! Нет, такого развития событий Йорген не ожидал и целоваться с тварями, будь они темными или, наоборот, светлыми, решительно не желал!

– Чуть позже! – сказал он твердо и поспешил сменить тему: – Скажите, вот это – ваше? – Он сдернул тряпицу с артефакта в руках Мельхиора.

Вспышка белого света заставила собравшихся зажмуриться.

– Мое! – согласилась пернатая и тоненько цвиркнула. Яйцо отозвалось хрустальным звоном и померкло, теперь на него можно было смотреть без риска ослепнуть. – А вам не нравится? Нет?

– Само по себе оно великолепно, – дипломатично ответил Кальпурций, потому что друг Йорген яростно приводил в порядок истекающие слезами глаза и отвечать пока не мог. – Но боюсь, их стало так много, что они могут угрожать жизни нашего мира. Скажи, зачем ты их… гм… несешь? – Не подобрав более деликатного синонима, он назвал вещи своими именами.

Фелица вздохнула утомленно-кокетливо, как девица, уверяющая, будто страсть как устала от поклонников:

– Просят! Бескрылые в красивых белых одеждах приносят мне пшена в меду и сладкого вина, разве я могу им отказать?

– Хорошо. А если мы тебе тоже чего-нибудь принесем (где бы его еще взять?!) и попросим больше не нестись – ты нам не откажешь? Остановишься?

В ответ птица вытянула тонкую шейку, отрицательно покрутила головой – быстро-быстро, Йорген испугался, как бы она не отвалилась.

– Не могу!

– Почему?

– Не знаю! Нельзя! Не велели!

Вот и поговори с ней.

– Ладно. А как тебя остановить?

– Нужно меня убить! – легко ответила пернатая. Личико у нее было глупое-глупое: голубые глазки навыкат, маленький, чуть вздернутый носик, пухлые губки розовым бантиком… Легивару снова живо вспомнилась веселая вдовушка Лизхен.

127