Свет. Испытание Добром? - Страница 7

По рассказам местных жителей, храм упомянутый был не только велик, но и необыкновенно красив: стены его изнутри и снаружи покрывала искусная роспись, по карнизам шла затейливая лепнина, и сусального золота тоже было много – не поскупилась на пожертвования торговая гильдия. Однако Йоргену все это великолепие увидеть не пришлось: уже второй год здание стояло в густой паутине лесов, отнюдь его не красивших. Какую-то реконструкцию затеял новый хейлиг, присланный взамен прежнего, служившего здесь не один десяток лет, но выжившего из ума от старости. В здравии ума его преемнику злые языки тоже отказали, уж больно много пожертвований тот стал требовать с прихожан и порядки какие-то странные завел… Так было поначалу, однако со временем к нему привыкли, прониклись уважением и вроде бы даже полюбили. Во всяком случае, ехидный шепот за спиной прекратился совершенно. Все это Йорген постепенно узнавал от набожной Лизхен, хотя вопрос отнюдь не занимал ни его, ни Легивара Черного. Просто молодая вдова очень любила поболтать, но говорить умела лишь о самых простых вещах, составлявших ее скромную и незатейливую жизнь.

…Питейное заведение, в которое направлялся Йорген в тот вечерний час, располагалось на полпути к академии, как раз недалеко от храма, за поворотом. Оно носило чудно́е название «У старого гуся», так было написано над дверями. Для тех же горожан, что не владели грамотой, а также для заезжих иноземцев с красивого кованого крюка свисала плоская черная фигурка гуся, держащего в одном крыле пивную кружку. А чтобы ни у кого не возникло сомнений, что гусь именно старый, другим крылом он опирался на клюку.

На сильном ветру вывеска раскачивалась, цепи истошно скрипели, и казалось, будто сам гусь противно орет дребезжащим старческим голосом.

Но в тот вечер ветра не было совершенно, и назавтра штиль обещал сохраниться: скучным и блеклым был закат, разлившийся по небу, не было в нем тех зловещих, но притягательно-красивых багровых тонов, что предвещают бурную погоду.

…И вот, изучая состояние небес (потому что маршрут был знаком до мелочей, и больше изучать было решительно нечего), Йорген случайно опустил взгляд ниже – и то, что он увидел, заставило его резко остановиться, замереть как вкопанный прямо посреди улицы. Какой-то прохожий налетел на него со спины, пробурчал что-то нелицеприятное об ослах, но Йорген даже не подумал огрызнуться, ему было совсем не до того.

На храме Дев Небесных, возвышавшемся над городом на фоне тускло-рыжего неба, больше не было лесов! Обновленный и преображенный, он предстал наконец миру во всей красе… Хотя нет, о красе теперь речи не шло. Наружной росписи стен Йорген так и не увидел. Возможно, и была она когда-то искусной, но теперь ее скрывал толстый, уже местами потрескавшийся слой белил. Лепнина тоже была старательно сбита, и позолота исчезла, а вместо покатой шатровой крыши появился высоченный шпиль. Но это было не главное.

Кованая винтовая лестница шириной элля в полтора-два серпантином вилась по стенам храма и забиралась на самый шпиль.

Человеку в двадцать лет несвойственно задумываться о том, где именно расположены у него сердце, душа и прочие полезные органы. Но в тот миг Йорген очень ясно почувствовал, как все его нутро сорвалось со своих мест и ухнуло в пятки. В памяти живо всплыли воспоминания недавнего прошлого: гадкий и грязный фрисский городок, на площади – огромный храм, обвитый точно такой же лестницей, устремленной в небо, к священным высям Регендала… И темное подземелье, и голос, тихий и печальный, бесконечно сожалеющий о судьбе пленников. «Мы не можем поступить иначе. Зло многолико и коварно. Рубить его надо под корень, без колебаний и сомнений. По первому подозрению – истреблять! И мы, верные рабы Дев Небесных, взяли на себя сию нелегкую задачу. Все, что идет в мир из Хольгарда, должно уничтожаться безжалостно, таков путь спасения, и другого не дано! Огонь, огонь! Наше спасение – в огне!» Тогда им троим удалось вырваться из плена, они избежали участи десятков колдунов, знахарок и повитух, сожженных на кострах в базарный день во имя Дев Небесных… Неужели эта лупцская зараза успела за какой-то год преодолеть границы Фриссы и расползтись по миру?!

Стало тревожно до жути. Захотелось куда-то бежать, что-то предпринять.

Но приятели в «Старом гусе» ждали дармового пива, пришлось тащиться туда и целый час изображать веселье. А потом он все-таки улизнул под шумок, уплатив вперед за вторую бочку самого крепкого пойла. К этому моменту школяры уже упились и дурными голосами горланили разудалые вагантские песни, ничего не видя вокруг себя, так что побег его остался незамеченным.

Оставив беспокойную компанию резвиться дальше, ланцтрегер направился прямиком в академию. Несмотря на поздний час, Легивара Черного он рассчитывал застать именно там, и не ошибся. Колдовство… ах, простите, магия любит темноту, поэтому двери их альма-матер не запирались ни днем ни ночью, и после полуночи в гулких академических коридорах порой бывало не менее людно, чем в утренние часы.

Друга он нашел в библиотеке, тот сидел за преподавательским столом и клевал носом над закрытой черной книгой.

– Не открывается, зараза! – посетовал маг, подняв на Йоргена сонные глаза. – Похоже, полуночи ждать придется… – Тут он окончательно пробудился и встревожился. – А ты-то зачем здесь?! Случилось что?!

– Вот именно! Случилось! – трагически подтвердил ланцтрегер и поведал, как обстоят нынче дела с праведной верой в славной Реонне.

– Похоже, это какая-то зловредная ересь, – помрачнел бакалавр. – Надо немедленно поставить в известность ректорат, не хватало, чтобы в Эдельмарке вошло в моду аутодафе!.. Кстати, а что за причина привела тебя к храму в этот час? Опять ходил в кабак, к своим университетским недоумкам? Воля твоя, конечно, но я, как старый боевой товарищ, такого поведения одобрить не могу, так и знай…