Свет. Испытание Добром? - Страница 14

К оглавлению

14

– А! Да разве я вам не писал? Они еще в марте всей семьей перебрались в Аквинару, – пояснил Кальпурций. – Теща, тесть, тетка Гедвиг с малолетней дочерью – уж не знаю, кем они мне доводятся, бабка ста тридцати лет от роду и три черных кота… или нет, кота два и одна кошка Элизабет. Дело в том, что Эмму – так тетку зовут, она тоже ведьма – замучили дурные предчувствия, какие – она не открыла, но настояла на немедленном переезде в Силонию, говорит, у нас безопаснее. Так что теперь мы собрались все вместе и живем поблизости. Очень удачно сложилось! – Видно, многосемейная жизнь пришлась силонийцу по душе, он прямо сиял весь, повествуя о новой родне. – А уж Гедвиг как довольна, она тосковала по матери…

Он еще много чего-то рассказывал, отвечая на расспросы Легивара, Йорген улыбался и кивал, но на самом деле их почти не слушал. Как-то смутно сделалось на сердце. Он искренне радовался счастью друга. И ведьму Гедвиг хоть и любил, но никогда не смотрел на нее иначе как на боевого товарища, близкого друга или, самое большее, сестру. И уж точно никогда не имел собственных планов на ее счет… Тогда откуда вдруг взялась в душе эта заноза, совсем тоненькая, но острая и колючая?

Может, суть в том, что в ту пору, когда он смотрел на Гедвиг как на товарища или сестру, у него самого была нареченная невеста? Та, которой теперь не стало?

Нет-нет, ничего трагического не произошло. Не загрыз ее ночной шторб, не унесло моровое поветрие либо иного рода несчастье. Все было по-житейски просто, такое случалось миллионы раз и еще миллионы раз случится…

Галера вошла в Озифский канал, тихо скользила меж его идиллически-зеленых берегов, и Йорген с Кальпурцием, устроившись в беседке на корме, оживленно обсуждали скорую свадьбу, одну на две пары… Тогда к ним подсела ведьма Гедвиг Нахтигаль, заговорила, и голос ее был чужим и хриплым.

– Ровно десять дней назад Илена Тиилл, дочь судии Вертиция Тиилла, стала законной женой Мирция Луулла, мага. Простите, я давно должна была вам сказать… – И расплакалась тихо, от сострадания, должно быть.

А Йоргену в тот миг показалось, что окружающий мир канул-таки во Тьму и жизнь утратила всякий смысл. Ведь как хорошо складывалось вначале! Он уже привык считать себя человеком солидным, семейным и о Кальпурции думал не иначе как «мой шурин Тиилл» (или как вариант «мой деверь Тиилл» – не разбирался в родстве, сомневался, как правильно). И отец, ландлагенар Норвальд, был бы рад этому браку, в кои-то веки не отругал бы сына, а похвалил. И сама дева Илена так нравилась ему, уж так нравилась, что наверняка это была самая настоящая любовь… Как вдруг рухнули в одночасье все чаяния и надежды!

Ланцтрегер страдал жестоко, целых пять дней. И в Аквинаре даже на берег не стал сходить, простился с Кальпурцием и его невестой на палубе. Гедвиг снова горько плакала, целуя его в нос (целилась выше, в лоб, но не достала). Должно быть, это собственные переживания сделали его восприимчивее к чувствам других, потому что в голове вдруг мелькнуло непозволительное: а что, если не от сочувствия вовсе она плачет так безутешно? Но он сразу прогнал такую мысль прочь, потому что Гедвиг Нахтигаль была невестой лучшего друга, и это уже никак нельзя было изменить…

Тогда нельзя было, а теперь – тем более. И от занозы своей дурацкой, ненужной он очень хотел избавиться. Только не получалось почему-то, она больно кололась внутри…

Глава 4,
в которой жизнь всей компании спасает несуществующая тетушка белошвейки Лизхен, а ланцтрегер фон Раух крутит подолом


И нечестивые падут,
Покрыты пламенем и прахом.

А. С. Пушкин

В академической библиотеке они даром потратили время. Загадочная книга ничего нового открыть не пожелала, показывала уже знакомую панораму Континента, и только.

– Может, вы смотрели невнимательно? Точно не пролистали? – допытывался ланцтрегер.

Памятуя прошлый, печальный опыт общения Йоргена с книгой, Кальпурций его к делу не подпустил, велел наблюдать издали: «Ты же не хочешь, чтобы она тебя убила?» Этого Йорген, понятно, не хотел, но все-таки любопытство взяло верх, и он, улучив момент, когда оба друга отвлеклись, ткнул в страницу пальцем. И тут же отдернул руку, едва не выдав себя вскриком – еле удержался, потому что толчок вышел болезненный, чуть не выбило фалангу из сустава. На этом он эксперименты прекратил, отошел в дальний угол, к бюсту великого алхимика Сканофия, и уже оттуда принялся подозревать силонийца с магом в недобросовестности.

– Определенно, вы листали слишком быстро, разве так можно что-то найти? Проверьте еще раз.

Проверили, и второй раз, и третий, и с начала листали, и с конца. Увы, второй, уточняющей, карты так и не нашлось. Как не нашлось ни списков альвийских летописей, ни сборников нифлунгских саг. Буквально накануне в библиотеке прошла большая ревизия, академическое начальство признало данные тексты не имеющими научно-магической ценности и передало на хранение в библиотеку университета в обмен на несколько черных книг и старинных трактатов по прикладным дисциплинам.

– Ничего страшного, – заверил друзей Легивар. – Сразу после праздников я выправлю нам нужную бумагу с допуском, сходим в университет. Спешить нам особенно некуда, день-другой все равно ничего не изменит…

Ах, как же он ошибался! Иногда даже столь короткий срок может многое изменить. В канун светлого праздника Сошествия с Небес состоялся этот разговор…

Йорген проснулся среди ночи от странного шума, очень нетипичного для благочинной бюргерской Реонны. Яростный гул многоголосой толпы, время от времени прорезаемый одиночными выкриками, отчаянными до жути, доносился с улицы. Еще был треск и хлопки – нехорошие, тревожные звуки.

14