Свет. Испытание Добром? - Страница 92

Уже поздно вечером, в спальне, Кальпурций Тиилл предложил:

– Друг мой, ведь в наших руках… точнее, на твоей шее – «Алмазный агнец», артефакт, чье предназначение состоит в исполнении желаний. Так почему бы тебе не воспользоваться им, чтобы вернуть ладоням природный цвет?

Легивар Черный открыл было рот – растолковать силонийскому невеже, сколь опасны могут быть сильные магические артефакты в неопытных руках, но Йорген его опередил:

– Видишь ли, матушка упомянула в нашей беседе, что «Алмазный агнец» берется исполнять лишь самые искренние желания.

– Так за чем же дело стало? – не понял Кальпурций.

– Ах, друг мой, мне стыдно признаваться, но желания такого у меня, к сожалению, пока нет. Возможно, потом, со временем… – Он не договорил, потому что не любил обманывать друзей.

Совсем «домашним», ничем не примечательным вышел их короткий визит в королевскую резиденцию Гаара.

Обстановка ее никого не впечатлила: и дворец судии Вертиция Тиилла, и Логово льва были куда богаче и роскошнее замка в Айзенграу, больше напоминавшего жилища лагенаров средней руки или даже трегеров, нежели королей.

Его величество Манфред Восьмой, мягкий, добродушный человек средних лет, был очень прост в общении. К Йоргену он относился по-родственному и настаивал, чтобы тот обращался к нему без титулования. С гостями обходился любезно, как радушный хозяин самого обычного, вовсе не королевского дома. Похоже, монарших амбиций у «дядюшки Манфреда» было не больше, чем у его молодого эренмаркского собрата Видара.

У них вообще было немало общего: оба взошли на престол после трагической гибели старших братьев, оба не желали себе такой судьбы и тяготились бременем власти, изначально предназначенной не им. И личные интересы каждого лежали далеко от государственных. Молодой Видар, как мы помним, больше всего на свете ценил светские увеселения, и дни, проведенные без пиров, рыцарских турниров или охоты на мелкую дичь, считал прожитыми зря. Манфред Тугенрайх к подобным развлечениям был не склонен, его увлекали естественные науки. В те счастливые периоды, когда не нужно было воевать с Тьмой или бороться с прочими напастями, как то: нападения Мораста на приграничные земли, моровые поветрия, морозные зимы и неурожайные лета, король собирал гербарий, садовничал и писал трактаты о природе огородных растений. Жаль, медленно продвигалось дело, потому что Девы Небесные невзлюбили горемычное Гаарское королевство за какие-то давние грехи и посылали ему все новые и новые испытания. Из-за них бедный король вот уже два года не мог покончить с морковью и перейти к репе, и это его весьма печалило. Если на то пошло, куда сильнее печалило, нежели угроза превратиться из короля в махтлагенара. Не плохим правителем, но большим ученым хотел войти в историю его величество Манфред Восьмой Тугенрайх.

И как ее величество королева Эренмаркская Гильда полностью разделяла увлечения молодого Видара, так и Адельгунда Тугенрайх во всем поддерживала супруга и собственноручно сшивала листы его трактатов. Неудивительно, что Манфред ценил свою королеву превыше Дев Небесных! О лучшей жене он и мечтать не мог. Из целого перечня недостатков, присущих женщинам, королева Адельгунда обладала одним-единственным: она почему-то рожала исключительно девочек, да еще и двойняшек через раз. Их уже немало скопилось в замке, старшие начинали входить в возраст, поэтому визиту такого достойного и пока еще неженатого молодого человека, как Йорген фон Раух, многодетный отец был особенно рад. Родство ланцтрегера Эрцхольма с юными принцессами было достаточно дальним и препятствием браку служить не могло, это любой хейлиг согласится подтвердить. Титул у парня невысок – так разве принцев на всех напасешься? Зато весьма хорош собою, девочки не будут в обиде, если удастся сосватать им такого кавалера. А если выберет старшую, Доротею, которая всем бы неплоха, но после неудачного падения с лошади правую ножку подволакивает, так можно бы и престол ему передать… или что там от него, от престола, останется через пару лет… «Махтлаг» – для ланцтрегера тоже должно неплохо звучать.

Откуда ему было знать, что перспектива унаследовать целый махтлаг или, того хуже, королевство Йоргена могла не привлечь, а скорее оттолкнуть, ведь он относился к числу тех людей, что видят во власти не удовольствие, но лишние заботы и тревоги. И суть нехитрых маневров дядюшки Манфреда, подсаживающего к нему за трапезами то одну из своих дочерей, то другую, сразу разгадал и с Кальпурцием Тииллом поделился: «Похоже, в этом доме меня решили сосватать!» Но, к удивлению силонийца, привыкшего, что друг его обычно бежит от брака, как от чумы, недовольным ланцтрегер не выглядел.

Почему? Да потому, что каждая из трех предложенных девиц в полной мере отвечала его запросам по поводу ума и красоты. Гаарские принцессы были чрезвычайно милы и умели поддержать разговор. К стараниям своего венценосного папаши они относились не без иронии, потому что ни одна из них еще не достигла того возраста, когда возникает опасность остаться в старых девах, да и недостатка в кавалерах у них не было. Другое дело, что король-огородник, с головой погруженный в свои государственные и ботанические хлопоты, о невинных любовных интрижках дочерей даже не подозревал и был уверен, что без его родительского содействия женихов «бедным девочкам» ни за что не найти.

Так уж устроены люди, что всяк привык судить по своему разумению. Манфреду Тугенрайху нравились женщины дородные и представительные, как его обожаемая Адельгунда. Но то ли Тьма так дурно сказалась, то ли в его род пошли дочери, но все десять или двенадцать – сколько их там по замку бегает? – удались худосочными да бледными что твои носфераты! Кто на таких позарится?